Цитата (Jedi130986 @ 7.10.2018)
...я имел в виду защиту близких, как защищал бы свою семью в накаленной ситуации? Убежал бы?))) Или на улице начал оскорблять какой то неадекват, промолчал бы?
Цитата (Gipsy @ 7.10.2018)
Дело в том что есть грань после которой ты уже не сможешь терпеть и игнорировать быдло. Если будут не оскорблять, а к примеру лапать, ты уже должен будешь как-то реагировать.
И вот у кого-то эта грань находится уже на уровне оскорблений. Если что я пишу это безотносительно к Хабибу, он так поступил скорее всего просто потому что больше животное чем человек.
Всё определяется лишь твоими ценностями. И на эту тему мне нравится один отрывок у Гари Ромена. Не говорю что его видение мира истинно, а лишь хочу сказать что система ценностей у каждого своя и тут нет правых и неправых. На мой взгляд лучшее что можно сделать это попытаться понять обе стороны.
Я чувствовал, что впереди меня ждет великая страна, и не боялся ни сарказма, ни насмешек. Эти шутки продолжались бы и дальше, если бы небольшая группа провокаторов не затронула самого дорогого. Все началось как обычно, когда пятеро или шестеро учеников постарше почтительно окружили меня.
- Смотри-ка, товарищ все еще здесь? А мы-то думали, что он уехал во Францию, где его с нетерпением ждут.
Я уже собирался пуститься в обычные объяснения, как вдруг вмешался старший из группы:
- Там бывших кокоток не принимают.
Я уже забыл, кто был этот мальчик, и не знаю, откуда у него были такие странные сведения. Надо ли говорить, что ничто в прошлом моей матери не оправдывало подобной клеветы? Может быть, моя мать и не была "великой драматической актрисой", как она нередко выражалась, но тем не менее она играла в одном из лучших французских театров Москвы, и все свидетели ее молодости, знавшие ее в то время, отзывались о ней как о гордячке, которую ни на минуту не опьянила, не сбила с пути ее необычайная красота.
Но мое удивление было так велико, что приняло вид трусости. Сердце у меня упало, глаза заволокло слезами, и я первый и последний раз в жизни повернулся спиной к своим врагам. С тех пор я больше не пасовал ни перед чем и ни перед кем, но в тот день я растерялся, и бесполезно отрицать это. Какой-то миг я был в замешательстве.
Когда мать вернулась домой, я бросился к ней и все рассказал. Я ждал, что она обнимет и утешит меня, как она умела это делать. Но то, что произошло, было для меня полной неожиданностью. Внезапно выражение нежности и любви исчезло с ее лица. Она не окатила меня волной сострадания и жалости, как я ждал. Она ничего не сказала и долго почти холодно смотрела на меня. Потом отошла, взяла со стола сигарету и закурила. Затем пошла на кухню, которую мы делили с хозяевами квартиры, и занялась моим ужином. Ее лицо было безучастно, непроницаемо, и часто она бросала на меня почти враждебные взгляды. Не знаю, что со мной сделалось. Бесконечная жалость к себе охватила меня. Я почувствовал себя обиженным, обманутым, покинутым. Мать приготовила мне постель, опять-таки молча. В эту ночь она не ложилась. Проснувшись утром, я увидел, что она по-прежнему сидит у окна в старом кожаном кресле цвета морской волны с сигаретой в руке. Паркет был усыпан окурками: она всегда кидала их где попало. Мать бросила на меня отсутствующий взгляд и отвернулась к окну. Кажется, теперь я знаю, о чем она думала, - по меньшей мере, догадываюсь. Должно быть, она спрашивала себя, стою ли я труда, имеют ли смысл все ее жертвы, усилия, надежды, не стану ли я таким же, как все, не поступлю ли с ней так же, как когда-то поступил один человек. Она приготовила мне три яйца всмятку и чашку шоколада, смотрела, как я ем. Впервые легкая нежность мелькнула в ее глазах. Должно быть, она говорила себе, что мне всего лишь двенадцать лет. Когда я принялся складывать свои учебники и тетрадки, чтобы идти в школу, ее лицо снова посуровело:
- Ты больше не пойдешь туда. Кончено.
- Но...
- Ты поедешь учиться во Францию. Только... Сядь. Я сел.
- Послушай, Роман.
Я удивленно взглянул на нее. Это было уже не Романчик-Ромушка. Она впервые отказалась от уменьшительных. Я почувствовал страшное волнение.
- Слушай меня внимательно. В следующий раз, когда это случится, когда при тебе будут оскорблять твою мать, в следующий раз я хочу, чтобы тебя принесли домой на носилках. Ты понимаешь?
Я застыл с раскрытым ртом. Ее лицо было непроницаемо, очень сурово. В глазах - ни тени жалости. Я не мог поверить, что это говорит моя мать. Как она может? Не я ли ее Ромушка, ее маленький принц, ее сокровище?
- Я хочу, чтобы тебя принесли домой в крови, ты слышишь меня? Даже если у тебя не останется ни одной целой кости, ты меня слышишь?
Ее голос нарастал, она наклонилась ко мне со сверкающими глазами, почти крича.
- Иначе нет смысла уезжать... Незачем туда ехать.
Глубокое чувство несправедливости охватило меня. Мои губы стали кривиться, глаза наполнились слезами, я раскрыл рот... Больше я ничего не успел. Страшная пощечина обрушилась на меня, потом еще и еще. Мой ужас был столь велик, что слезы исчезли как по волшебству. Впервые мать подняла на меня руку. И как все, что она делала, это не было сделано наполовину. Оцепенев, я застыл под ударами. Я даже не ревел.
- Запомни, что я сказала. С этого дня ты будешь защищать меня. Мне все равно, что они с тобой сделают. Самое страшное - другое. Ты умрешь, если будет надо.
Когда РЕАЛЬНО пострадали по вине Конора...ну ничего, он ВСЕГДА ТАКОЙ. Пиздец оправдание.
А тут МОГЛИ пострадать, железная мотивация. Казнить, однозначно.
А вообще конечно ничего необычного в том что на 100% вероятно что Хабу лишат звания и объявят победителем Коннора ( смешно? Ну скоро вместе посмеемся. Это деньги, тут любые способы хороши).
Это как перед олимпиадой 44 наших отстранили за допинг, не дали принять участие. И ничего, что 39 из них потом оправдали ( и никто не компенсировал , не извинился. Ничего, скажите спасибо и на том). Кто надо тот и там уже выиграл. Честно/не честно это разговор для слабых. Могу наебать значит молодец.